Любимая соседка - Страница 36

Мысли о Джейн не оставляли Шона, и он с трудом заставлял себя сосредоточиться.

Она выбивала его из колеи. Она была так же непредсказуема, как английская погода, хотя и ту в последнее время синоптики худо-бедно научились предсказывать. А кто может сказать, что выкинет в следующий момент Джейн Робин? Разве что Господь Бог, только он не спешит делиться своими планами с простыми смертными.

Эта непредсказуемость Джейн и раздражала, и привлекала Шона. Ему было интересно с ней, потому что она постоянно его удивляла. А удивление – это роскошь, которую Шон позволял себе нечасто. Немного вещей и людей в жизни способны были его удивить.

Да, в последнее время он определенно купается в роскоши…

Завершив лекцию, Шон собрал бумаги, выключил свет, запер аудиторию и отправился на кафедру. Время вечернего преферанса – все игроки в сборе. Однако он поймал себя на мысли, что ему не хочется сегодня играть в карты. Хотелось другого: побыстрее закончить с делами и отправиться домой, а там переодеться, посмотреть, светятся ли у Джейн окна, и постучать в соседнюю дверь.

В карты, как оказалось, на кафедре никто сегодня играть не собирался: трое профессоров сидели с мрачными лицами вокруг стола и пили кофе, что-то вполголоса обсуждая.

– Преферанс отменяется? – осведомился Шон, кладя папку на свой стол.

– Не до преферанса тут, – пробормотал профессор Ностридж, почесывая в затылке.

– А что случилось? – поинтересовался Шон.

– Случилось то, мой юный друг, что к нам едет комиссия, – прогудел Лазарус и трубно высморкался в обширный клетчатый платок.

– Какая комиссия? – Шон ничего не понимал.

– Высококвалифицированная, – печально усмехнулся Пол. – Будут проводить оценку нашей работы и сокращать штат в связи с мировым экономическим кризисом.

Шону потребовалось несколько секунд, чтобы уловить суть.

– То есть нам всем предстоит пройти квалификационные экзамены, что ли? – догадался он.

– Ну, профессоров не тронут, – объяснил Лазарус. - А вот младший преподавательский состав может начинать трястись мелкой дрожью. Их будут инспектировать в хвост и в гриву.

– Трент, что за выражения? – поморщился Ностридж. – Вот за такое и тебя следовало бы подвергнуть проверке.

Шона, однако, интересовали детали.

– Нам могут прикрыть финансирование на исследования?

– Гранты не отнимут, – заметил Пол, – а вот государственное пособие могут урезать. Но не стоит о нем плакать. Это и так не пособие, а чистые слезы. Вряд ли комиссия решит, что университету дорого содержать лабораторию, оборудованную по последнему слову техники. Которая к тому же приносит Оксфорду немало выгод. Нет, боюсь, пострадают только люди.

– А почему вас это так печалит, если профессоров и лаборатории проверка не коснется? – Шон не мог понять причин безудержной тоски коллег.

Профессор Лазарус возвел очи горе.

– Мальчик мой, так ведь их уволят, этих несчастных! А кто будет заниматься студентами? Студентов из университета не выкинешь силами какой-то там антикризисной комиссии! И часы ушедших преподавателей отдадут нам. У нас вдвое прибавится работы, только и всего.

– И убавится времени на исследования, – грустно вздохнул Пол.

– Лишь надежда может спасти наших соратников! – Профессор Ностридж воздел руки к небесам.

Да, все это было печально.

Шон налил себе кофе и уселся за стол вместе с коллегами, размышляя о том, не остаться ли в лаборатории на ночь, пока не настали суровые времена.

Комиссия прибыла на следующий день в составе нескольких хорошо одетых чиновников, коренных лондонцев – и потому слегка снобов. Хотя Шону и говорили, что оксфордский снобизм может потягаться с лондонским и в некоторых случаях обойти его на полкорпуса, он все равно относился к жителям столицы с некоторым предубеждением. Еще со студенческих времен.

Члены комиссии прогулялись по университету, затем засели в кабинете ректора и начали требовать материалы. Профессор Лазарус сходил на разведку и по секрету сообщил коллегам, что к концу недели комиссия составит список преподавателей, подлежащих увольнению. Тем, к кому возникнут вопросы, назначат экзамены на профпригодность.

– Да, быстро работают люди, ничего не скажешь, – пробормотал Шон, услыхав новости.

Сам он в эти дни погрузился в работу: из Штатов поступил новый заказ, и они с Полом дневали и ночевали в лаборатории, с головой погрузившись в решение новой интересной задачи. Шон возвращался домой за полночь и, хотя видел свет в окнах соседки, постучать не решался. В конце концов, они с Джейн пока никаких обещаний друг другу не давали. Значит, у нее вполне может быть личная жизнь. К тому же Шон все еще злился на Джейн за манкирование обязанностями и боялся сорваться вне стен университета. В коридорах же учебного заведения Шон ее не встречал.

В четверг он, поняв, что соскучился, позвонил в соседнюю дверь – Джейн не оказалось дома.

Пятница упала всем на головы, неотвратимая как дамоклов меч. Весть о комиссии уже просочилась во все углы, и преподаватели пребывали в страхе: что решат чиновники из столицы и кому придется отправиться восвояси? Кому-то было все равно, а кто-то серьезно опасался за свое место.

В три часа дня профессор Лазарус ворвался на кафедру, размахивая списком. Все присутствующие жадно впились глазами в драгоценные листы бумаги с напечатанными на них откровениями.

– Вот он! Комиссия завершила работу! Ректор согласился с принятыми решениями.

– И что это за решения? – осведомился Пол.